Палех! Кусочек милой нам России, древней и прекрасной земли! Село легенд, преданий, сказок… Сколько талантливых людей из народа прославили наш край!

Одним из таких самородков был Капитон Ива­нович Воробьев, по прозвищу Акакий. В данном альбоме представлены его бумажные вырезки, выполненные в 1900-1930-е гг. и хранящиеся ныне в собрании Государственного музея палех­ского искусства.

Печально сложилась судьба К. И. Воробьева. Родился он в 60-х годах прошлого столетия в де­ревне Тепляково возле села Афанасьевское Шуй­ского уезда Владимирской губернии. Мать его, вдова А. Мулина, подбросила младенца в дерев­ню Плешково. Нашел, усыновил и воспитал под­кидыша доброй души крестьянин Иван Данило­вич Воробьев. Хромой мальчик рос не приспособ­ленным к сельским работам, поэтому приемный отец вынужден был отдать пятнадцатилетнего Капитона обучаться овчинному делу. От побоев хозяина и насмешек подмастерьев убогий Акакий стал замкнутым и нелюдимым. А после смерти отца лишился, к тому же, дома и земли.

С той поры всю жизнь этот бездомный оди­нокий странник, никогда не знавший любви и не имевший семьи, с котомкой за плечами бродил по деревням и селам. Бывал во Владимире и Суз­дале, Муроме и Шуе, Палехе, Холуе, Мстере… По найму выделывал и дубил овчины, зарабатывая на кусок хлеба. А в минуты отдыха и печали вырезал все, что ему нравилось, из листов ученических тетрадей, на которых до сих пор хорошо сохрани­лись чернила, из бланков квитанций и телеграмм, а иногда из белых, желтых, голубых, зеленых, фиолетовых, красных тончайших бумажек.

Каких только вырезок в коллекции нет! Архи­тектурные здания сложных конструкций, с ко­лоннами, фигурами людей и животных на кры­шах, сказочные дворцы и башни с птичками на спицах шпилей, терема и замки, однокупольные и многокупольные церкви и соборы, многоярус­ные стройные колокольни, часовни… Тут же очень красивые деревенские избы, коньки, све­телки, фронтоны, вставки в слуховые окна, фи­гурные столбики, балясины и перила крылец, ор­наментальные части на печные трубы, десятки разнообразных по форме наличников. Среди бу­мажных творений – различные элементы убран­ства церквей: многочисленные кресты и паника­дила, подсвечники и киоты, царские врата и хо­ругви, сложная резьба лестничных маршей.

Одни вырезки смотрятся как книжные застав­ки, кружева, вышивки или морозные узоры на стекле, другие – как гирлянды, третьи похожи на ковры, иные воспринимаются как ажурные ко­ваные подзоры.

К. И. Воробьев не получил художественного образования, его заменили богатая фантазия и на­блюдательность, внутреннее чутье, природный талант. Его работы, в основном, выполнены с на­туры, но автор использовал и книжный матери­ал.

В некоторых бумажных творениях узнаешь шуйские церкви, колокольню, фасады сохрани­вшихся до сих пор старых домов, архитектурное сооружение, очень похожее на сгоревший терем в Коломенском, Петровский дворец в Москве, кремлевские башни, соборы Вязников и Троице- Сергиевой лавры… Их красота потрясла мастера, и он запечатлел увиденное на память для себя. Его единственным инструментом были старые-престарые ножницы, которые он очень берег и с которыми никогда не расставался. Вырезал сра­зу, почти не перегибая листы.

В вырезках встречаются как русские право­славные, так и азиатские мусульманские построй­ки. В них переплетаются русский, персидский, калмыцкий, монгольский орнаменты. Такую уди­вительную резьбу сейчас редко встретишь на до­мах.

Среди работ самодеятельного художника, как бы его сейчас назвали, представлены силуэты фантастических деревьев, цветов, растений, напо­минающих пальмы, кипарисы, хвойные и плодо­вые деревья, кактусы в виде огромных свечей, шаров или грибов… Силуэты домашних птиц и животных: петухов и куриц, гусей и голубей, со­бак и кошек, сидящих, бегущих, целующихся… По силуэтам людей, запечатленных в разных позах и одеждах, легко угадываются бояре, купцы, чи­новники, богатые дамы, опирающиеся на посохи и трости церковные служители с крестами в ру­ках…

Год от года вырезки нищего умельца станови­лись все сложнее и интереснее, появились жан­ровые, бытовые сцены, отличающиеся возросшим мастерством автора, динамичностью, приметами современной эпохи. В этом многообразном рез­ном мире – влюбленные пары, семейные чаепи­тия за самоваром, выступления скоморохов и цирковых артистов… Наряду с советской симво­ликой – пятиконечными звездами, серпом и мо­лотом – в работах органично, не нарушая общего восприятия, присутствуют уже привычные эле­менты декора, пластики.

Произведениям К. И. Воробьева присущи плос­костные двухмерные изображения. Они двой­ственны и воспринимаются как чисто силуэты и как картины, а иногда как аппликации. Из них можно сделать гобелен. В некоторых угадывают­ся попытки решить композиционные задачи: изображение располагается то в круге, то в фор­ме цветка…

В работах К. И. Воробьева встречаются какие-то повторы, вариации, но они не скучны для вос­приятия. Примером могут служить хотя бы многочисленные орнаменты и розетки, звезды, вен­чающие здания.

В разное время эти нежные, сквозящие бесчис­ленными прорезями невесомые «бумажки» были подарены академику живописи Николаю Нико­лаевичу Харламову, с 1901-го по 1935 год прожи­вавшему в селе Тименка, неподалеку от Палеха.

Харламов располагал к себе, и Акакий душой тянулся к художнику, особенно в трудные мину­ты жизни, отдыхал у него, обычно раз или два в год, в весеннюю или осеннюю распутицу. Хозяин обогревал, кормил скитальца, дарил ему деньги и одежду.

Но главным для Акакия в этих нечастых встречах были беседы об искусстве, о жизни. Жи­вописец рассказывал и показывал, над чем в тот момент трудился, разрешал полистать редкие книги по искусству из своей библиотеки. Это из них взяты нерусские мотивы в работах Капитона Воробьева.

Он чувствовал неподдельный интерес Харла­мова к своему творчеству, его поддержку и ощу­щал себя пусть «маленьким», но художником. А за теплый прием, участие к себе и временный душевный покой расплачивался десятками бу­мажных вырезок, которые специально прибере­гал для таких встреч.

В одно из очередных посещений живописца самоучка сделал три карандашных наброска его дома и несколько вырезок с разных сторон. К сожалению, необычный по архитектуре для на­ших мест дом не сохранился. В Великую Отече­ственную войну в нем нашли приют маленькие ленинградцы, а в 1956 году он сгорел. Поэтому сделанные Капитоном Воробьевым рисунки и вырезки дома знаменитого художника имеют определенную историческую ценность, несмотря на неправильное построение перспективы: дом в них напоминает трехъярусный терем с вышкой- башней. На одной из вырезок сохранилась полу­грамотная подпись автора: «1006 гада (автор имел в виду 1906 год. ) Апеля 15 дня Капитона Иванова воробеву». Рядом надпись, сде­ланная Харламовым: «с. Алексино, Ковров.у.повару Михаилу Алекс. Мухину».

Не сразу оценил Николай Николаевич творе­ния одаренного крестьянина. Поначалу принял их как забаву, позднее заинтересовался и понял, что эти «бумажки» – настоящие произведения искусства. Тогда решил написать портрет их ав­тора, но не успел. Старый, надломленный посто­янной нуждой, Капитон Иванович умер. И, хотя облик народного мастера не удалось запечатлеть на холсте для потомков, в вырезках остались три его автопортрета – фигуры идущего и опирающе­гося на трость путника, в картузе, с сумой за пле­чами. Эти силуэты, похожие друг на друга, напо­минают словесное описание внешности Капито­на Воробьева, данное нашим земляком писателем Е. Ф. Вихревым в рассказе «Ножницы», опубли­кованном в восьмом номере журнала «Новый мир» в 1929 году (через год рассказ был включен в его книгу «Палех», вышедшую в издательстве «Недра»):

«Через минуту передо мной стоял, сгорби­вшись, человек лет сорока, огромный и неуклю­жий, насквозь промокший, с подожком в руке. Я заметил, что одна нога у него короче другой, – он был хромой. С бороды его падали на пол капли влаги. За плечами висела сума. Войдя в мастер­скую, человек снял свой выцветший картуз и опу­стил голову. Голова его была диким бурьяном во­лос, он весь был обросший и запущенный. Но гла­за, очень маленькие, закутанные в меха бровей, сверкали остро и проницательно. Человек имел очень жалкий вид, он был беспомощен, как бы­вают беспомощны профессиональные нищие. Рубище его было настолько грязно и мокро, что я даже не предложил ему сесть. К тому же от него сильно несло дубьем и овчинами».

В глубоком раскаянии Н. Н. Харламов в тече­ние многих недель разбирал свой архив и книги, в которые обычно складывал «бумажки» Акакия после его ухода. Оказалось, сохранил у себя 1336 вариантов вырезок, выполненных на протяжении трех десятилетий. С художественным чутьем и умением подобрал, расположил по возможности (т.к. они не датированы) в хронологическом по­рядке, по стилю, по характеру линий и, соблю­дая тематику, наклеил на тонированные разноцветной акварелью 234 листа картона. Красные – на белом фоне, белые – на черном, желтые – на светлом…

С той поры Харламова не покидало беспокой­ство за дальнейшую судьбу коллекции, поэтому он решил отдать ее в музей. Волю покойного мужа выполнила его вдова М. Д. Харламова, кото­рая в январе 1936 года передала работы К. И. Во­робьева в только что открывшийся палехский музей, где они несколько месяцев подряд пока­зывались землякам и гостям Палеха и пользова­лись огромным успехом. Благодаря супругам Хар­ламовым, работы самодеятельного художника дошли до нас. Не передай они в свое время кол­лекцию в музей, возможно, наше поколение ни­когда бы не смогло познакомиться с резной сказ­кой Капитона Воробьева, т.к. вскоре, будучи по рождению полячкой, Мария Дмитриевна была репрессирована и выслана из села. А коллекция произведений живописи, богатейшая библиотека, обстановка дома и архив Н. Н. Харламова были конфискованы и вывезены в разные места (к со­жалению, почти все бесследно исчезло).

Чем дольше рассматриваешь вырезки К. И. Во­робьева, тем больше понимаешь и чувствуешь, что этот удивительный человек обладал исключитель­ным глазомером. Поражает архитектурная пра­вильность пропорций, точность, уверенность ли­ний бумажных силуэтов, хотя они иногда и не симметричны. Чем не наглядное пособие для же­лающих освоить это искусство!

Листая страницы данного альбома, рассматри­вая произведения художника, вы можете сами убедиться в их уникальности, неповторимости. В этих вырезках – вся жизнь «бедного гения», уро­женца земли палехской Капитона Ивановича Во­робьева.

Наличники и орнаменты

Архитектурные постройки

Внутреннее убранство церкви

Волшебный мир