ПАЛЕХ

Здравствуй Палех-мастер мудрый-
Музы песен сводный брат!
Мир твоей миниатюры
Околдовывает взгляд.

Ты во тьме и мраке ночи
Яркий радостный живой
Из груди родимой почвы
Брызнул радугой-дугой!

Это-чудо, это-диво!
И боюсь, не ошибусь:
Вижу я-жива Россия!
И жива Святая Русь!!!

Богатырской силы семя-
Подстаринное письмо,
Проколов росточком время,
В поднебесье проросло

На шкатулки и пластины
Колдовскою красотой
Расплескался дух былины
И истории настой:

Русокосые девицы,
Воеводы-храбрецы,
Распрекрасные царицы,
Разудалые купцы

И волшебные жар-птицы
И чудесные цветы-
Всё живое! Всё лучится
Тихим светом доброты

Блещет сотней ярких граней
Изумительный талант,
Сказок, сказов и преданий
Живописный вариант:

Взвился конь прекрасногривый
В восхитительный полёт,
Воздух розовый игриво
Золотым копытцем бьёт.

Брызжет солнце, рвётся ветер
Режут волны корабли-
Быль и боль лихих столетий,
Преломлённая в любви.

Палех, милый добрый гений,
Русской жизни трубадур
Хлеб грядущих поколений –
Мир твоих миниатюр.

Лепота-твои шедевры!
«Красота без пестроты!»
Глубина в пределах меры!
Простота без пустотЫ!

В них с достоинством и славой
Во всю ширь души живёт
Наш могучий, наш лукавый,
Добрый мОлодец-НАРОД!

Александр Кокора

Песня “ПАЛЕХ” в исполнении Народной артистки России Людмилы Рюминой (муз.В.Титов, сл.С.Берсенев).

Совсем скоро палехское искусство отметит столетний юбилей. 5 ДЕКАБРЯ 1924 года в Палехе была создана АРТЕЛЬ ДРЕВНЕЙ ЖИВОПИСИ.

После Отябрьской революции 1917 года палехские мастера остались без работы – иконы перестали пользоваться спросом. Многие стали заниматься сельским хозяйством. Некоторые попытались освоить другие ремёсла: сапожное, извоз, плетение лаптей, изготовление игрушек и посуды и т.д. Часть палешан разъехалась по разным городам в поисках заработка.

После окончания Гражданской войны появилась необходимость использования культурного наследия прошлого в самых различных областях. Ещё в 1918 году в Палехе была организована Художественно-декоративная артель, которая работала на реставрации храмов, но она просуществовала недолго. В 1920 году по предложению Владимирского артсоюза около тридцати бывших иконописцев начали расписывать деревянные изделия: матрёшки, деревянную посуду, ларцы и солонки. Руководил артелью художник А.М. Корин. Но это дело не пошло, т.к. сам характер изделий и приёмы росписи не соответсвовали уровню старого мастерства, а низкие расценки и погоня за количеством продукции приводили к небрежности исполнения.

В 1923 году по инициативе искусствоведа А.В. Бакушинского в Палехе художниками И.М. Бакановым, А.В. Котухиным и И.В. Маркичевым было выполнено несколько проб росписи по дереву с использованием иконописных традиций, но не они положили начало палехской лаковой миниатюре.

В конце 1922 года живший в то время в Москве Иван Иванович Голиков увидел в Кустарном музее (ныне – Музей народного искусства) чёрную шкатулку из паье-маше с многоцветной росписью из Федоскина и решил попробовать. В мастерской бывшего хозяина иконописной мастерской А.А.Глазунова Голиков написал творёным золотом и серебром на донцах фотографических ванночек из паье-маше свою первую миниатюру: “Адам в раю”. Глазунов отнёс её в Кустарный музей. Руководство музея заинтересовалось этой работой и тут же ему выдали полуфабрикат для дальнейшей работы. Это обстоятельство вдохновило Голикова и он начал работать более уверенно.

Вскоре у Глазунова начали работать И.П. Вакуров и А.В. Котухин. Изделия бывших иконописцев были хорошо приняты Кустарным музеем, который помогал им не только советом специалистов, но и материально, покупая их произведения и снабжая полуфабрикатом. Затем Котухин уехал в Палех, где вместе с ним на изделиях из папье-маше стали работать И.М.Баканов и И.В.Маркичев.

В 1923 году изделия палехских мастеров получили диплом I степени на Всероссийской сельскохозяйственной и промышленной выставке. В 1924 году палехские художники участвовали на выставке в Венеции, где их произведения пользовались большим успехом.
5 декабря 1924 года семь художников: И.И. Голиков, И.М. Баканов, А.И. Зубков, И.И. Зубков, А.В. Котухин, В.В. Котухин и И.В. Маркичев – организовали АРТЕЛЬ ДРЕВНЕЙ ЖИВОПИСИ. Первым председателем артели стал Александр Васильевич Котухин. Работали первоначально в доме Котухиных. И уже 1925 год был отмечен для Палеха большим успехом на Международной выставке в Париже. К 1927 году Артель в своём составе имела уже 25 членов, к 1 июня 1932 – более 100.
Новое искусство Палеха рождалось и в новой тематике. Художники обратились к современности. К революционным сюжетам, которые вставали в их произведениях романтизированными, легендарными, к сюжетам из деревенской жизни (сенокосам, жнитву, уборке урожая и т.д.), к сюжетам из народных сказок, к творчеству Пушкина, Лермонтова, Горького. Одной из самых трудных задач, которые пришлось решать художникам-палешанам первого поколения был переход от оформления плоскостной поверхности иконы к оформлению вещи, имеющей форму и объём. А изделия из папье-маше были разнообразны и по форме, и по размерам (шкатулки, ларцы, пудреницы, бисерницы, портсигары, броши, письменные наборы и т.п.). Новым элементом был и сам материал – папье-маше с чёрной блестящей поверхностью. Большую помощь оказал профессор А.В. Бакушинский, занимавшийся кустарными промыслами и регулярно приезжавший в Палех в 1920-е годы. Будучи широко образованным историком и популяризатором искусства, он помог палешанам разобраться в сложном и пёстром иконописном наследии.
В 1928 году для подготовки кадров в Палехе была организована Профтехшкола.

В 1930 году Артель вошла во “Всекопромсоюз”. 24 января 1932 года в Москве открылась выставка “Икусство Палеха”, привлёкшая много посетителей. К открытию выставки вышла книга А.В.Бакушинского “Искусство Палеха”, предисловие к которой написал А.В.Луначарский.

ПАЛЕШАНЕ

Краска, не обманывай, –
Это только знак:
Облака Баканова
Побеждают мрак.

И в лихом разгоне,
Сквозь бесовский визг
Голикова кони
Над судьбой взвились.

Красочною песней
Вакуров Иван
Бросил “Буревестник”
Во враждебный стан.

Мы к былому глухи,
Но из прежних грез
Александр Котухин
Птицу-Жар унес.

В избах у Зубкова
Празднество побед:
Уж деревни новый
Зажигают свет.

Жизнь бушует новью.
Вдумайся. Вглядись.
Николай Зиновьев
Краской плавит мысль.

Вот полощут флаги
Над движеньем масс –
Алексей Ватагин –
Сотни смелых глаз.

Путь их не проторен,
Но герой Данко –
Дмитрий Буторин
Светит далеко.

Чуткой кистью водит
Маркичев Иван –
И Союз приходит
В круге вражьих стран.

Грусть из сердца выкинь,
Строй во все концы,
Аристарх Дыдыкин
Песни да дворцы.

Есть и в древней сказке
Нашей жизни знак.
Расцветайте краски,
Золото и лак!

Чтоб искусства голос
Был могуч, как жизнь,
Чтоб оно боролось
За социализм.

Е. Ф. Вихрев, 19 июля 1931.

Своеобразное и тонкое искусство лаковой миниатюры Палеха вобрало в себя как основу принципы древнерусской живописи и народного творчества. В настоящее время палехская миниатюра является неотъемлемой частью отечественного декоративно-прикладного искусства в целом. Наряду с развитием древних традиций оно несёт в себе поэтическое видение мира, свойственное русским народным сказкам и песням.

Палехские художники выработали своеобразный декоративный язык, главной особенностью которого стали яркая поэтическая образность, народная сказочность. У каждого из семи иконописцев, основавших эту артель, были излюбленные темы, сюжеты, особая творческая манера. Самый известный из них, Иван Голиков, о своем творческом методе говорил так: «По своим предметам я разбрасывал краски направо и налево. Пользовался собранными цветами с лугов и исходил из них. На первый взгляд, у меня получался букет цветов, а когда вглядишься – тут бой или гулянка».

Очень точно выразил палехскую живописную манеру в своих стихах ивановский поэт Дмитрий Семеновский:
«О вихрь цветов! Татарский щит
Круглится венчиком ромашки,
Созревшим колосом блестит
Клинок, не знающий промашки».

Иван Иванович Голиков в 1935 году писал в газете «Трибуна Палеха»:

«…Мы, художники-иконописцы, оказались в пиковом положении… Многие безнадежно махнули рукой на художественное ремесло и считали его похороненным навсегда. Но я не верил в это и часто думал так: „Неужели мы, со своими кисточками и красками, не можем быть полезными для трудовой власти?“ – И вот стал я присматриваться. Многое изменяет советская власть. Буржуев сажает в тюрьмы, конфискует их имущество, а художественные музеи не трогает. К тому же, вижу, появляются новые картины и плакаты. Из этого я заключил, что искусство, значит, у коммунистов в почете. А где наше место в революции – я долго не мог его определить…»

Борис Андреевич Пильняк (1894 – 1938). Отрывки из романа «СОЗРЕВАНИЕ ПЛОДОВ» (1936 г).

«И поднималось солнце…
Из столетий своей доистории, за Октябрем, Палех в наш суровый, боевой пролетарский век выглянул радостью, весельем, поэзией – умением – сказкой. На самом деле, в трехстах километрах от Москвы, в тридцати километрах от железной дороги, – не один, не два, но несколько десятков, со ста двадцатью учениками, с громадными мастерскими, с государственным музеем, живут художники, объединенные в артель, в тот коллективный труд, который развивает индивидуальности, в то товарищество индивидуальностей, которое создает школу, причем труд в этой школе построен так же, как во времена Беллини и Рафаэля, когда у великих мастеров были великие ученики. Эта школа, порожденная революцией, возродившая не только подлинно русское искусство, но указавшая, что культура этих товарищей восприимчива к искусству всего мира, – эта школа есть закономернейший социалистический результат последнего десятилетия, революции, коммунизма…

В Палехе живет изумленный народ, который на лаке, на квадратных сантиметрах лака пишет древними красками, и обязательно пишет золотом и полирует коровьим, а то лучше собачьим или волчьим, зубом, причем лак и золото оказались элементами «стиля» Палеха…»

Борис Андреевич Пильняк (1894 – 1938) — русский советский писатель, прозаик в своей книге «Созревание плодов» так описывал события разднования 10-летия Артели древней живописи в Палехе в марте 1935 года:

«В дни палехского юбилея в Москве нельзя было достать билетов до Иванова и до Шуи. Вагоны поездов превращались в клубы искусств. На станциях Иваново и Шуя висели плакаты, приветствовавшие делегатов, на вокзалах ждали автомобили и автобусы, которые пошли по шоссе, сделанному специально для Палеха, – до Палеха, который к юбилею превращался в районный центр. В город-село приехало несколько сот делегатов, телеграф принес несколько сот телеграмм. Торжественное заседание открывал нарком Бубнов. Был голубой от солнца и снега день необыкновенного народного веселья, которое, начавшись морозным рассветом, длилось двое суток, когда двое суток подряд люди не ложились спать. Кроме приехавших со станции, на праздник приехали на развалежках и пришли пешком соседние деревни и села.

С утра над селом летали три аэроплана, которые сначала разбрасывали первый номер «Палехской трибуны», а затем поднимали в воздух знатнейших палешан. По селу гремели духовые оркестры. Когда аэропланы садились на землю за слободой, в тот день переименованной в улицу Голикова, соседние овины проваливались под сотнями ног стара и мала. Карусели бесплатно катали детишек. Ларьки раздавали книжки и сладости. На площади под аэропланами устраивались рысистые колхозные состязания, и народ поражался конями Майдаковской колхозной конефермы.

Правительство РСФСР, поздравляя юбиляров, сообщало о субсидии в сто тысяч рублей на организацию техникума. Правительство области свидетельствовало, что если месяц тому назад Палех превратился из районного села в районный центр, если до прошлой осени в Палех можно было пробраться только на первобытной телеге, то – через два года Палех будет прекрасным и подлинно социалистическим городом. Содержание празднеств и заседания транслировались через Москву, через рацию Коминтерна всему миру, передаваемое из палехского Дома соцкультуры.
Двое суток в полном изумлений не спало село Палех!..»

Киножурнал “Наш край”. № 60 за 1964 год. Палех, празднование 40-летия Артели древней живописи:

Полувековой юбилей искусства лаковой миниатюры в Палехе.

На фото: художественно-производственные мастерские:

«Наутро мастера идут на работу, в мастерские. У окон столы, за столами художники. У каждого стола прославленного – четверо-пятеро учеников.

Мастера сидят в нижних рубахах, с помочами наружу, иной раз полубосы, в комнатах пахнет махоркой. Творение на яичном желтке краски – лазури, охры, хроны, умры, баканы красный и зеленый – разлиты по суповым деревянным ложкам, у которых отрезаны ручки. Кисти, сделаны из беличьего хвоста, самодельны. Около золот и серебра лежат коровьи и собачьи зубы. Там, где работа недоступна глазу, там употребляется лупа.

Ученики следят за каждым движением учителя, за тем, как он кладет золотой блик на глаз иль как пишет он плавью, – как он сворачивает собачью махорочную ножку, закуривает, прищуривает глаз и медленно всматривается в свою композицию, как в раздумье он запевает, – «ээх, во суббооту»… – Мастер говорит иной раз ученикам, юношам и девушкам, заглядывая в их работы: – «Ты гляи, что у тебя деется, – нога-то у Кощея больше, чем он сам, а зеленая корова его меньше, – как ты свою композицию делаешь? – ты с какой перспективы работаешь, покажи… улучшай тщательность!..» – Мастер берет газету, от которой оторваны углы для собачьих ножек, и расчерчивает на ней палехские законы перспективы и анатомии. Ученики ложатся мастеру на плечи, чтобы удобнее видеть. – «Ты гляи, видишь? – вот это – да, композиция. Понял? – в композиции обязательно должно быть такое место, чтобы в глаза бросало, чтобы глазу разлететься, это – да… пиши дальше»… – Мастера задумывают свои композиции и зарисовывают их на бумаге, иной раз на газетном лоскутке, и оттуда переносят на лак, уже без карандашного рисунка, прописывая рисунок белилами, на которые впоследствии будут положены все палехские краски и все золото.

Написанные вещи мастера ставят на самое яркое солнце, ибо палехские краски, вопреки вообще краскам, становятся на солнце ярче и полноценнее и меркнут во мраке. После солнца написанные вещи, еще до первой полировки и до золота, идут в высокие температуры сушильных печей. В комнатах тихо, пахнет махоркой, иной раз возникает песнь вполголоса, в раздумье. Люди трудятся. Так до четырех часов вечера…»

Борис Андреевич Пильняк (1894 – 1938). Отрывок из романа «Созревание плодов» (1936 г).

Киножурнал “Наш край!, № 34, 1958 год:

«В Палехском музее ощущенья сквозняка веков и их неистовства, и уменья, и восхищение талантами идут никак не только от Ивана Голикова. Заслуженный Баканов, Зиновьев, Ватагин – энциклопедисты, хранители палехского «стиля» и традиций Рублева, Фрязина, Ушакова и Чирина, знатоки законов русской иконописи от Византии; Баканов и Ватагин пишут демонстрацию; Баканов пишет «Индустриализацию сельского хозяйства»; Ватагин пишет встречу челюскинцев во Владивостоке; а Зиновьев пишет «Историю земли» от космоса до мамонта, до наших дней социализма, пишет Москву-порт; и по лакам этих энциклопедистов прошло иконописное умение от одиннадцатого века, от дней Андрея и Всеволода Боголюбских. Баканов фряжскую живопись сочетает с новгородцами. Заслуженный Вакуров сочетал в себе пятнадцатый иконописный новгородский век и Врубеля. Но Врубель же, и Микеланджело, и персы – у Аристарха Дыдыкина. То ли из Византии в Персию, то ли из Персии через Византию в Русию, – но персов очень много в Палехском музее, и заслуженный Котухин в Палехе вдруг реставрировал и оживил из мертвых средневековую персидскую миниатюру, шестнадцатый-семнадцатый века, и Хазов больший перс, чем заслуженный Котухин. А за Персией – Центральная Азия, Индия, Китай, века. Но в этом же музее заслуженный Маркичев – и Перуджино, и ранний Рафаэль, до Афин. И здесь же красновато-коричневый, суховатый, поджарый фламандец – Буторин. И здесь же живописнейший Иван Зубов, француз, Клод Лоррэн семнадцатого века. Фрагонар восемнадцатого, – тон, пространство, воздух, – хоть сам Зубов ни Лоррэна, ни Фрагонара не видал и убежден, что нету лучше Рафаэля, которого видел на фотографии!..»

Борис Андреевич Пильняк (1894 – 1938). Отрывок из романа «Созревание плодов» (1936 г).

Киножурнал “Наш край!, № 34, 1958 год.

Не печалься, древняя земля!
Ты богата сказками да былью…
Русские иконные края…
Палеха несломленные крылья!
Будто свиток Палешка-река
В полосе вишневого заката
Белый храм возносится куда-то,
Мудрый, как ушедшие века!
Сколько здесь оставлено сердец,
Сколько тут написано шкатулок?!
… Да и сам-то Палех, как ларец,
Первозданен, искренне и хрупок.
Зарастает речка муравой.
На воде – венок живой из лилий…
(То ли день струится золотой,
То ли свет из утонченных линий?..)
Не печалься, древняя земля!
Пчелами гудит лесной малинник…
Русские иконные края
Сохраняют таинства святыни.

Роман Беляков